Джиллиан - Ясная ночь [СИ]

   - А я что придумала!

   - Что?

   - А давай мы сначала поедем к Таисье!

   - Зачем?

   - Встанем у неё перед окнами и будем целоваться!

   Я ещё попыталась наивно похлопать ресницами: "Как? Ты не понял - зачем?", но не выдержала и засмеялась. Андрей - тоже. После пары секунд - наверное, сначала представил, как это будет выглядеть изнутри. В смысле внутри дома Таисьи...

   Это не канат между мной и Андреем. Что я поняла чуть позже.

   Меня вдруг развернуло от Андрея к торопливо бегущей энергичной букашке, которая с приближением к нам росла в машину... Развернуло. Я вцепилась в его руку.

   - Что? Зоя - что?

   Хриплый вскрик - это я кричала?

   Потрёпанная жизнью "нива" будто споткнулась на ровной дороге, а потом почему-то резко левые колёса оторвались от асфальта, машина полетела на обочину.

   Ошеломлённые, мы несколько мгновений застыло смотрели: машина легковесно, словно пустой спичечный коробок, кувырком, подпрыгивая, летит с дороги по крутому скату обочины... Андрей рванул вперёд первым. Барон - почти наравне с ним.

   Только сумасшедший бег не дал мне вдариться в слёзы от ужаса: что мы натворили?!

   Бег по дороге, такой мирной в это предвечернее время, под жарящими лучами солнца, под его мягким оранжевым светом... А сердце оцепенело в ледяной корке...

   Не замедляя бега, Андрей быстро спустился к машине, я - за ним. "Нива" лежала на боку, кабиной со стороны водителя книзу. Передние колёса всё ещё крутились. Внезапно что-то невидимое и упругое заставило меня остановиться. Сейчас немедленно присоединиться к Андрею и помочь водителю не заставила бы даже мысль, от которой я внутренне металась в панике: "Что мы наделали! Что наделали!" И я оцепенела перед помятой машиной, всего в нескольких метрах от неё, оглохшая, ничего не соображающая. Андрей, стоя на коленях, согнувшись, наполовину влезший в кабину, уже расстёгивал ремни на Сашке. Оглянулся на меня:

   - Помоги! Он живой - только без сознания!

   Но меня уже начинало трясти... Я пыталась подойти к машине, но странный ступор не позволял сделать ни шага. Меня будто не пускали - к машине ли, к Андрею ли. Чуть не в истерике закричала:

   - Андрей! Я не могу подойти!

   Он мельком оглянулся на меня и снова сунулся в кабину. Некогда.

   Пересиливая странно сгустившуюся стену воздуха, будто раздвигая её всем телом, ногами и руками, я трудно подошла к машине и, цепляясь за её корпус, опустилась рядом. Сашка висел на ремнях - каким-то безнадёжным и беспомощным мешком. Я видела только край его лица - опухающий чуть не на глазах, обрызганный мелкими красными каплями. И внезапно меня отпустило: я лихорадочно принялась стаскивать с вялого тела почему-то запутанные ремни.

   - Что с тобой? - быстро спросил Андрей.

   - Не знаю. Знаю только, что надо быстрей, быстрей! Не успеем!

   - Чего не успеем? - изумлённо и даже раздражённо пробормотал под нос Андрей, отвернувшись от меня, и, расстегнув наконец заевший замочек на ремнях, подхватил вывалившееся на руки тело.

   Неожиданно у него дыхание перехватило. Будто понял. Замер. Короткий взгляд снова на меня - Сашку за подмышки и быстро поволок из машины. А меня от машины уже буквально отшвырнуло: беги! Спасайся! Здесь опасно!

   Снова загустел воздух. Но теперь я крепко держала Сашку за поясной ремень - то ли помогая Андрею тащить его, то ли мешая. Господи, как хорошо, что Сашка тощий!.. Пёс трусил за нами, будто поторапливая и постоянно оглядываясь на место аварии.

   Мы бегом выволокли безвольное тело на дорогу. Только уложили, как я вскрикнула, видя, что Андрей собирается разогнуться:

   - Ложись!

   Он послушался безоговорочно - причём упал, закрыв собой меня, рухнувшую на колени - а затем пластом, и Сашку со стороны обочины, закрыв - насколько возможно, и вскоре три тела распластались на прогретом асфальте. Секунда - кратко грохнуло справа. Узнаваемо - по звуку - загудевшее, взметнувшись над машиной, чёрно-жёлтое пламя вспороло летний воздух - я наблюдала за ним, повернув голову. Что-то множественное, но мелкое с сухим стуком попадало рядом. Андрей прижал меня к асфальтовому покрытию ещё сильней. Я зажмурилась, напрягшись... Минута, другая...

   - Зоя... Можешь открывать глаза. Всё закончилось.

   Ладонь, онемевшую и плохо двигающуюся (придавила под собой, пока лежала), с трудом сдвинула с дороги. Села я и сразу машинально потёрла ладони, чтобы избавиться от маленьких камешков и острых соринок, впившихся в кожу. Рядом застонал Сашка. Кажется, он приходил в себя. Взглянула на него - передёрнула плечами: кажется, он нос сломал, не считая мелких кровоподтёков (тенниска намокла пятнами) и треснувшей кожи на бледном лице.

   Перед моим лицом появилась ладонь Андрея.

   - Хватайся.

   Он поднял меня, заглянул в мои глаза, как ни странно, с заметной улыбкой.

   - Какая у меня девушка!

   - Какая? - кривя губы, чтобы не разреветься от запоздалого страха, спросила я, подозревая, что он насмешничает.

   Но Андрей присел перед Сашкой, осторожно обнял его, усаживая на дороге, и ответил, не оборачиваясь:

   - Кажется, ты и сама не поняла, что предвидишь на несколько секунд вперёд.

   "Как это?" - озадаченно хотела спросить я. Слёзы мгновенно высохли, когда сообразила, что он имеет в виду. И сразу по-другому увидела сегодняшние случаи: Андрей зашёл в дом узнать, что произошло после нашего поцелуя; я сижу на крыльце с Бароном, жду - и оборачиваюсь в полной уверенности, что Андрей выходит, а он вышел только некоторое время спустя. Я тогда подумала, что между нами образовался какой-то общий нерв - настоящий канат, что я теперь буду его, Андрея, чувствовать всегда - вон как легко догадалась, что он вот-вот выйдет. И сейчас. За мгновения до аварии, после того как я легкомысленно предложила Андрею похулиганить перед домом Таисьи, меня будто силком повернуло в сторону едущей к нам машины. И пять минут назад меня не пускало к машине неосознанное предчувствие, что она вот-вот взорвётся... Надо бы всё это обдумать хорошенько, только вот времени на это будто специально не дают.

   - Зоя, где мы сумку бросили - не помнишь?

   Пришлось вернуться - забрать вгорячах брошенную сумку.

   Придерживая Сашку в сидячем положении - сам стоя на коленях, Андрей положил руки на его плечи. Движением бровей предложил мне сделать то же самое. Я присела и неуверенно положила свои ладони поверх его. Если бы не постоянная мысль о том, что авария произошла из-за нас, я бы улыбнулась: мои - лапки поверх сильных мужских рук... Спустя минуты две я почувствовала, как между нашими руками, в получившемся замкнутом круге, будто поднялся небольшой, но ощутимый ветер. Сашка глухо застонал и с усилием открыл глаза. И, уже очнувшись, невнятно, но умудрялся материться, причём, взглядывая на меня, извинялся, а потом забывался и снова ругался.